«Высмеять жертву»: Почему людям мерещится пропаганда ЛГБТ* и нравится оправдывать насилие?
Новости вызывают у читателей самый разный отклик, и мы к этому привыкли. Однако редакция SakhaDay заметила тенденцию – все больше людей обвиняют жертв, а пропаганда ЛГБТ* усматривается отдельно взятыми комментаторами там, где ее нет. Будь то рассказ якутянина Эдуарда Егорова о сексуальном насилии или съемки новогодней комедии (вникнуть в контекст можно, перейдя по ссылкам). Мы решили разобраться в новом веянии вместе с психотерапевтом центра психологических решений «ТриадаПси» Юлией Семеновой.
По мнению Юлии Семеновой, часть читателей могла не знать о том, что подразумевается под пропагандой – распространением взглядов, фактов, аргументов с целью формирования нужного мнения и манипулирования общественным сознанием. Забывая о том, что демонстрация реальности, переодевание, шутка – это другое. По ее словам, пропаганду могли усмотреть те, кто подвержен страхам и тревоге.
О попытке привести к норме
– Мы не можем назвать всех людей, резко негативно настроенных на переодевание и усматривающих во всем пропаганду ЛГБТ*, латентными гомосексуалами*. Скорее это высоко тревожные люди, следящие за законами и правилами. Им очень важно для сохранения внутреннего спокойствия и порядка делить все на черное и белое, правильное и неправильное. Они могут неверно интерпретировать любое поверхностное событие в силу своей тревожности.
Есть люди, которые поддаются общей панике. Кто-то один написал в комментариях про пропаганду ЛГБТ* (возможно, преследуя свои цели), и все внушаемые продолжили транслировать это дальше, хотя сами бы об этом не задумались.
Убеждение, что мужчина, даже актер не должен примерять на себя женский образ – это попытка привести к своей норме других людей. Условно, в школе все ходят в черно-синей форме, а кто-то в черной, и его нужно срочно наказать за нарушение. У каждого из нас свои критерии того, что мы называем пропагандой, из-за этого весь сыр-бор. Например, для кого-то яркая одежда на мужчине уже говорит о нетрадиционной ориентации. А тот, на ком розовая рубашка, мог даже не задумываться об этом, просто для него это проявление стиля. И также отдельно взятый человек мог неверно истолковать роль в кино, где герой Иннокентия Орестова был вынужден переодеться в Зинаиду Михайловну.
«Насильникам находят оправдание»
Почему люди высмеивают, осуждают, пытаются заглушить тех, кто смог заявить о насилии? Чаще всего это психологический механизм защиты. Мы все не хотим знать и думать о том, что где-то за стенкой, не дай Бог в нашей семье, наши близкие подвергаются или совершают насилие. Особенно табуировано сексуальное насилие. Чаще всего считается, что жертва сама должна пережить и побороть неприятные переживания, связанные с этим событием, в то время как тех, кто совершает насилие у нас чаще всего оправдывают.
В ситуации, когда совершается любое насилие, автоматически как будто тот, кто его совершает, занимает более сильную позицию, а жертва - позицию слабого. И когда такая информация принимает широкую огласку, мы вспоминаем истории собственного эмоционального, психологического, физического, сексуализированного насилия (так или иначе мы переживаем разного рода насилие), о чем в свое время благополучно забыли и продолжали жить. И тут кто-то поступает так, как не делал ты. Тогда картина мира ломается, и ты заново, очень резко сталкиваешься со своими переживаниями. Тут возникают две реакции. Кто-то отозвался на рассказ Эдуарда Егорова, поделился своими историями и обратился за психологической помощью. А кто-то принял привычную сторону, засмеять, унизить, оскорбить, отвергнуть того, кто посмел заявить о таком событии.
Стыд – это самая действенная форма управления другим человеком. В мужском мире твердо устоялись стереотипы, что геи – это не мужчины, не люди, что с ними нельзя пожимать руки. Эти страхи тоже руководят ими. Очень страшно оказаться на стороне жертвы, и очень радостно оказаться не на стороне жертвы. Например, человек находится в переживаниях по какому-то поводу и слышит историю еще более ужасную, чем у него. И думает: «О, оказывается у меня еще не так плохо!» – это естественный механизм поиска ресурса. То есть обвинив и засмеяв другого, человек удовлетворяется тем, что он якобы сильнее, лучше.
О влиянии детских травм
Публичное заявление Эдуарда Егорова о сексуальных домогательствах еще и раздражает тем, что в нашем обществе как будто жертва должна быть тише воды, ниже травы, желательно вообще исчезнуть. Например, изнасилованная девушка, выбросившаяся из окна, – это молодец. А то, что она осталась инвалидом или умерла, никого не интересует… В отношении мужчин все еще страшнее, потому что сильный пол вообще не может «оказаться слабым». При этом многие не учитывают, что Эдуарду было 18 лет. По паспорту он считался взрослым человеком, но так как он с раннего детства подвергался сексуализированному насилию, то сценарий повторился.
Когда ребенок подвергается травме, он психологически замораживается в этом возрасте. При этом он может развиваться интеллектуально, социально, построить карьеру, бывают периодически непонятные для окружающих срывы, но в целом человек выглядит благополучно. А внутри он преодолевает множество вещей, чтобы соответствовать внешней картинке. И когда он оказывается в ситуации любого насилия – эмоционального, психологического, физического, сексуального, то ловит триггер и проваливается в свой детский возраст и действует в этой ситуации как ребенок. Как у взрослого у него есть силы, чтобы закричать, оттолкнуть, вырваться, но срабатывает эффект выученной беспомощности. Потому что в детстве даже если он пытался вырваться, сил очевидно было меньше, потому что обычно насилует кто-то постарше, и объективно ребенок не мог за себя постоять физически. «Как бы я не сопротивлялся, что бы я не делал, ничего не поможет. Нужно просто дать этому случиться, и потом продолжить как-то жить дальше», – происходит вот такой сложный механизм в голове жертвы.
Эдуард смог заявить о сексуальных домогательствах в детстве и университете только спустя много лет, после 5 лет терапии. Обычно это так и бывает. О насилии в тот же момент может заявить ребенок, у которого были доверительные отношения с родителями или другим взрослым, который бы поверил, поднял шум, сочувствовал. У Эдуарда и многих других жертв не оказалось такого взрослого, – рассказала Юлия Семенова.
*** *** ***
Также психотерапевт отметила, что многие пациенты рассматривают травмы на терапии пластами. Юлия считает, что Эдуард проделал громадную работу и продолжает прорабатывать свои травмы. А его публичное заявление о насилии назвала потребностью быть полезным другим людям.
*движение признано экстремистским и запрещено в России